В апреле в Нижнем Новгороде по делу о контрабанде деталей для авиационных двигателей арестовали украинского адвоката Игоря Кияшко; позже его обвинили в сборе информации о ракетных комплексах С-400. Украинец отвергает обвинения в шпионаже и говорит, что секретные документы ему подбросили при задержании, а его адвокат утверждает, что следователь ФСБ избегает встреч с ним и только поэтому не успел отобрать у защитника подписку о неразглашении.
Вечером 11 апреля Марине Кияшко из города Лубны Полтавской области позвонили с неизвестного номера. Это был ее 42-летний муж Игорь, майор украинского МВД в отставке, а ныне — практикующий адвокат, который двое суток назад уехал в Нижний Новгород и на следующий день перестал выходить на связь.
Разговор, вспоминает Марина, длился секунд двадцать. «Марина, меня задержали, я вас очень люблю, береги Миласика», — услышала она в трубке.
По словам украинки, ее муж поехал в Россию за стафилококковым бактериофагом — у трехлетнего сына Кияшко случился рецидив золотистого стафилококка.
«Это средство, которое нужно везти в специальном холодильнике — бактерии поедают золотистый стафилококк. У нас они есть в Украине, левым образом завозят их, но они уже не настолько живые и не помогают», — утверждает Кияшко, уточняя, что в Нижний Новгород, где расположено крупное производство бактерийных препаратов, муж ездил и ранее.
В середине мая женщине пришло письмо из ФСБ: заместитель начальника следственного отдела нижегородского управления спецслужбы Михаил Шадрин уведомил Марину, что Игоря подозревают в подготовке к контрабанде материалов и оборудования, которые могут быть использованы при создании оружия массового поражения (часть 1 статьи 30, часть 1 статьи 226.1 УК).
Так стало известно, что украинского адвоката задержали 10 апреля, а на следующий день, когда он позвонил жене, Ленинский районный суд арестовал его. Еще через два дня этот же суд удовлетворил ходатайство ФСБ об обыске в жилище Кияшко — можно предположить, следственные действия проводились в гостинице «Приют», где тот останавливался. Первое время интересы Кияшко представляла адвокат по назначению Юлия Баронец; жена арестованного украинца жалуется, что в тот период не получала почти никакой информации об Игоре.
Летом Марина подписала соглашение на разовое посещение мужа с адвокатом Евгением Губиным, 14 июня юрист навестил украинца в нижегородском СИЗО-1. Как полагает защитник, после этого следователи ФСБ «второпях» стали готовить Кияшко новое обвинение. Через четыре дня, 19 июня, он заключил с женой украинца соглашение на его защиту. Самого Кияшко, говорит Губин, утром того дня вывезли из СИЗО в управление ФСБ и целый день продержали там «в стакане».
«Время было девять вечера, мне звонит адвокат по назначению и говорит: у нас проводятся следственные действия, предъявляется обвинение, — говорит Губин. — Я попросил дать трубку следователю и сказал: «Уведомляю, что у меня заключено соглашение на защиту Кияшко». Он говорит: «У меня ничего нет». По словам защитника, Кияшко настаивал, чтобы обвинение было предъявлено в присутствии адвоката по соглашению, но следователь это требование проигнорировал, и арестант отказался подписывать документы.
Так или иначе, теперь гражданин Украины обвиняется не только в подготовке к контрабанде, но и в шпионаже (статья 276 УК). Как считает ФСБ, Кияшко еще до 1 июля 2017 года установил контакт с неким жителем Нижегородской области, который проходит в деле как «Андрей Комов» — это псевдоним, настоящее имя «Комова» не раскрывается «в целях обеспечения безопасности», отмечается лишь, что с Кияшко он переписывался в телеграме.
По версии следствия, в начале 2017 года Кияшко, «зная о существующем спросе и дефиците на оборонных предприятиях Украины» на рабочие лопатки (номенклатурный номер 088.24.8940) для производства турбореактивных двигателей РД-33 и «осознавая готовность государственного концерна «УкрОборонПром» и подконтрольных ему организаций приобретать» эти лопатки, решил контрабандой вывезти из России дефицитные детали.
Найти лопатки он попросил «Андрея Комова», который, как утверждает ФСБ, обратился к неназванному «знакомому работнику одного из оборонных предприятий, осуществляющих производство интересующих лопаток». Впрочем, отмечает спецслужба, 1 июля «Комов» рассказал ФСБ об интересе украинца к лопаткам и свои дальнейшие действия согласовывал с силовиками в рамках оперативно-розыскных мероприятий. Кияшко пообещал знакомому купить 42 лопатки на общую сумму $46,2 тысячи, то есть примерно по тысяче долларов за одну деталь.
Что касается шпионажа, то, по версии ФСБ, не ранее 22 августа 2017 года адвокат договорился купить у «Комова» копии технической документации по многофункциональной радиолокационной станции (МРЛС) 92Н6А, которая используется на зенитно-ракетных комплексах С-400 — эти сведения, утверждает ФСБ, составляют государственную тайну, а Кияшко действовал по заданию Службы безопасности Украины.
По словам его супруги, Игорь Кияшко приехал в Нижний Новгород вечером 9 апреля и на следующий день планировал отправиться обратно. 10 апреля в пятом номере гостиницы «Приют», где остановился украинец, его задержали при передаче денег «Комову». При этом, как утверждает ФСБ, под видом лопаток тот принес на встречу некие непригодные к использованию в авиастроении детали.
Вину в подготовке к контрабанде Кияшко признает. Как говорит адвокат Губин, на отставного майора «вышли какие-то люди», которые знали, что он периодически ездит в Нижний Новгород за бактериями, и Игорь согласился привезти лопатки, чтобы подработать.
«У меня муж — адвокат, конечно, он общается со многими людьми, помогает», — говорит Марина. Догадок о том, кто мог попросить Игоря привезти из России детали для двигателей, у нее нет. На вопрос, мог ли ее муж сам собрать $46 тысяч для покупки лопаток у «Андрея Комова», она не ответила.
В Нижнем Новгороде расположено несколько крупных оборонных предприятий. Завод «Сокол», в частности, выпускает истребители семейства МиГ-29, на которых установлены двигатели РД-33. Кроме того, на территории города находится Нижегородский машиностроительный завод, который входит в холдинг «Алмаз-Антей» и производит системы С-400 и С-500.
Обвинения в шпионаже защита Кияшко категорически отвергает: информацию о радиолокационной станции он никогда не собирал, а секретные документы ему подбросили при задержании.
«Вы знаете, как фээсбэшники работают. Им нужна «палка» по шпионажу, говорят, что это первое дело по шпионажу в Нижнем Новгороде вообще за всю историю ФСБ и КГБ», — объясняет позицию защиты адвокат Евгений Губин.
Со слов своего подзащитного он рассказывает, что после задержания Кияшко на голову надели мешок. Так он провел какое-то время, и, опасаясь за свое здоровье — у Кияшко гипертония — вскоре подписал показания. По первой статье обвиняемому грозит до трех с половиной лет колонии, по второй — от 10 до 20 лет.
Губин утверждает, что после предъявления обвинения 19 июня следователь Михаил Шадрин старательно избегает его, чтобы защитник украинца не мог вручить ему адвокатский ордер, таким образом мешая официально вступить в дело. Впрочем, благодаря этому же обстоятельству с Губина пока не взяли подписку о неразглашении, так что он может свободно общаться с журналистами. Правда, юрист полагает, что в ближайшее время подписку с него все-таки возьмут — так происходит в большинстве случаев, когда дело касается засекреченных документов.
Поскольку у защиты пока нет доступа к материалам дела, пока неясно, почему обвинение в шпионаже Кияшко предъявили больше, чем через два месяца после задержания. Обосновывая секретность документов, которые якобы пытался купить украинец, ФСБ ссылается на заключения специалистов научно-производственного объединения «Алмаз» и тверского научно-исследовательского центра Центрального научно-исследовательского института войск воздушно-космической обороны, составленные 20 и 26 апреля — то есть через 9 и 15 дней после его задержания.
В одном из них говорится, что утечка данных, которые Кияшко, по версии следствия, собирался передать СБУ, может «привести к снижению эффективности применения МРЛС в условиях воздействия помех».
Эксперты установили, что документы, из-за которых украинского адвоката обвиняют в шпионаже, «имеют отношение к документации на систему 40Р6; в данной документации приводится совокупность ТТХ системы, а конкретно — МРЛС», и могут быть использованы «при задании тактико-технических требований при проведении научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по созданию радиолокационных средств ПВО, а также средств постановки помех радиолокационным средствам системы 40Р6».
При этом адвокат Юлия Баронец, представлявшая интересы украинца по назначению, говорит, что подписку о неразглашении с нее взяли только в июне.
Нет у защиты никаких данных и об «Андрее Комове»: по словам Губина, он еще не обсуждал этого человека со своим подзащитным.
Связаться с сотрудниками гостиницы «Приют», которые могли бы вспомнить, кто приходил к Кияшко перед задержанием и проводился ли в его номере обыск, «Медиазоне» не удалось.
Губин говорит, что 42 лопатки, которые хотел купить его подзащитный, поместились бы в коробку из-под обуви. Это детали для двигателей РД-33, установленных на истребителях МиГ-29, которые состоят на вооружении украинской армии. Как отмечает военный эксперт Российского совета по международным делам Александр Ермаков, такие лопатки должны быть изготовлены из высококачественных материалов, это — «продукт точного производства». На украинских предприятиях, уточняет он, двигатели РД-33 не производились даже во времена СССР.
«Их можно достать, посмотреть варианты в Белоруссии, поляки занимались, у них тоже МиГ-29, они тоже стараются их ремонтировать, — рассказывает специалист. — С другой стороны, украинцы для поддержания своего парка самолетов могут продолжить пользоваться практикой такого «каннибализма»: если один сломался, его разбирают на запчасти для нескольких более или менее исправных».
Ермаков говорит, что 40 лопаток — это приблизительное количество деталей, необходимых для одного двигателя. Цену около тысячи долларов за одну лопатку эксперт называет реалистичной.
